Плачу вперед! история пьесы

Данная статья написана специально для журнала "Драма", издаваемого в Пекине. Статью на китайском языке можно прочитать здесь. Пьеса "Плачу вперед" также переведена на китайский и опубликована в журнале "Драма".

Это уже пятая история создания пьесы. Пять пьес – пять историй. Если какой-либо китайский театрал прочитал все четыре истории четырёх моих пьес, то он может быть уверен, что осведомлён гораздо лучше моих соотечественников. В России опубликована только одна такая история. История создания пьесы «Овечка».
Четыре истории создания пьес – это большая информация о творческой кухне
автора. И отчасти информация о личной жизни автора. Так сложилось, что в каждой такой истории получился отдельный сюжет. Иногда детективный, иногда приключенческий, иногда забавный.
И теперь я боюсь разочаровать своего читателя (разумеется, если такой вообще у меня в Китае есть). Пьеса «Плачу вперёд!» не навеяна никаким жизненным случаем. У героев этой пьесы нет прототипов. В моём жизненном опыте никогда не было ничего подобного. У пьесы не было заказчика.
Этой пьесы никогда бы не было, если бы в 1997 году я не приехала бы в Киев и не провела бы две недели в Театре им. Леси Украинки. Вечера я проводила в зрительном зале. А днями шлялась по огромному, но уютному театру. И то, сидела на репетициях, то болтала с заведующим литературной частью Борисом Курицыным, то разговаривала с артистами, то беседовала с художественным руководителем театра Михаилом Резниковичем. В субботу, воскресенье и понедельник, когда репетиций не было, я гуляла по Киеву. И тот же Борис Курицын довольно часто сопровождал меня.
Театр поселил меня в своей ведомственной гостинице. У этой гостиницы огромные достоинства и ни одного изъяна. Во-первых, гостиница расположена в центре Киева, на углу Крещатика и улицы Богдана Хмельницкого. Ты выходишь из гостиницы, проходишь налево метров десять и, - пожалуйста! – вот он, вход в театр! А, если ты делаешь, шагов десять направо от выхода из гостиницы, то оказываешься возле окошка, из которого тебе дешево продадут горячий ароматный кофе и самые вкусные в мире сосиски в тесте. В
Киеве это мой завтрак навсегда. Я никогда не изменила этому окошку.
А, если ты не пойдёшь ни направо, ни налево, а просто перейдёшь дорогу, то
окажешься в лучшем киевском универмаге, в котором очень хороший выбор товаров по весьма умеренным ценам. Я промолчу о том, что рядом прекрасный книжный магазин, Оперный театр, картинная галерея Бессарабка (знаменитый рынок).
А как прекрасна и сама гостиница, и внутри, и снаружи.
Апартаменты на третьем этаже состоят из просторных спальни и гостиной, а также из небольшой уютной, хорошо оборудованной кухни. Массивная мебель в стиле ретро, удобные кресла и диваны, большая уютная постель. В гостиной маленький чугунный балкончик. В обстановке ничего казённого. В такой гостинице чувствуешь себя желанной гостьей и важной персоной.
Мне было так хорошо, что в первый же вечер в Киеве я начала писать пьесу о театре.
Так что пьеса «Плачу вперёд» родилась из атмосферы прекрасного театра и милой гостиницы. И из впечатлений от Киева, который я уже сильно любила. В 1997 году я оказалась в Киеве во второй раз.
Я не буду рассказывать о пьесе. Пьесу вы сможете прочесть в этом же номере
журнала. А я расскажу о том вдохновении, которым одарил меня Киев и прекрасный Русский театр им. Леси Украинки, неотделимый от Киева.
Первый раз я оказалась в Киеве в 1969 году. Был июль. Я только что сдала все экзамены за первый курс во Всесоюзном государственном институте кинематографии и была в хорошем настроении, юна и свободна, как птица. И моя приятельница Марьяна Кушнерова внезапно предложила мне маленькое путешествие: сначала до Киева, а из Киева в Кишинёв. Билеты на поезд при Советской власти были дёшевы. В Кишинёве жила моя любимая подруга Анна-Мария Пламадяла. И она пригласила меня остановиться у неё.
А в Киеве жила знакомая или родственница Марьяны (или знакомая родственников Марьяны?) и тоже пригласила нас обеих погостить у неё. А что ещё надо? Я подумала минут пять и согласилась.
Это оказалось лучшее путешествие моей юности. И даже началось оно уникально.
Но сначала несколько слов о моей спутнице Марьяне Кушнеровой. Марьяна была сногшибательной красавицей. Её смело можно ставить в единый ряд с Беатой Тышкевич, или Одри Хепберн, с Грейс Келли или с Джулией Робертс… Кто сомневается, может легко убедиться, посмотрев хотя бы фильм Соловьёва «Станционный смотритель». Увы, карьеру Марьяны в кино трудно признать состоявшейся. Несколько главных ролей, сыгранных достойно. Вот и всё. У неё не было актёрского образования, но проблема, мне кажется, не в этом. Марьяна не понимала, что она красавица. Была недовольна своей
внешностью. И переубедить её было невозможно.
На улице на неё оглядывались. Мужчины, войдя в комнату и неожиданно увидев Марьяну, впадали в столбняк. Они не знали, как встать и как сесть. Они теряли дар речи. Всего этого Марьяна искренне не принимала на свой счёт. Она была чрезмерно скромна. Но и остроумна, дружелюбна. У неё был талант – видеть в окружающих только хорошее. Не помню, чтобы она осуждала кого-то, раздражалась или возмущалась. Нрав у неё был лёгкий, мирный и покладистый. И прекрасное воспитание: вежливая, предупредительная, деликатная. Тактичная, жизнерадостная, независтливая и неревнивая.
Но застенчивая и потому раскрывалась во всей прелести своей натуры не сразу и не перед всеми.
Так вот, сидим мы в своём плацкартном вагоне. Поезд уже погудел на прощание вокзалу. Провожающие вышли, топчутся на перроне. А поезд всё не трогается. И никто не понимает в чём дело. Так проходит минут пять. А тогда поезда ходили очень точно. Вдруг вбегает какой-то железнодорожный начальник и кричит: «Здесь Марьяна Кушнерова?»
Марьяна вскакивает от испуга. Начальник хватает её за руку, увлекает из вагона, бежит по перрону, буквально таща её за собой и что-то объясняя на ходу.
Я и запаниковать-то, как следует, не успела, как Марьяну вернули на место, и поезд сейчас же тронулся.
Что же это был?. Студент-выпускник вчера влюбился в Марьяну с первого взгляда, узнал, что она уезжает, примчался на вокзал. Но найти её среди пассажиров у него времени уже не осталось. И он встал перед паровозом и не пускал его ехать, пока не приведут Марьяну, и она не пообещает выйти за него замуж.
А что же Марьяна? Марьяна пообещала, хотя до этого и думать о нём не думала. А пообещала, потому что ей неудобно было задерживать столько людей. И не только пообещала, но и вышла за него замуж сразу по возвращении из путешествия. Но брак этот, столь романтичный в начале, оказался неудачным. И продержался, кажется, меньше учебного года.
Но это другая история. Я коснулась её только затем, чтобы показать, как романтично и оригинально началось то путешествие в Киев.
Сели в поезд мы перед закатом, а на рассвете въехали в Киев. Мы не спали почти, потому что Марьяна была героиней вагона, и не только нашего. Она была так мила, что всем хотелось хоть немного побыть рядом с ней. А я блаженствовала в лучах её популярности.
И вот уже, не обременённые багажом, мы идём пешком по утреннему Киеву. От
вокзала до Крещатика где-то полчаса неспешной ходьбы.
Как свеж, красив и мил утренний Киев в начале июля!
Ещё шести утра не было, а мы уж дошли до дома Марьяниной знакомой. Мы
опасались её разбудить и потому решили немного посидеть на широком подоконнике на пол-этажа ниже нужной квартиры. Окно выходило на Восток. Мы пригрелись и задремали.
Нас разбудил топот ног. Мимо нас промчался молодой человек в солдатской форме и прямо с разгону начал звонить в ту самую квартиру, в которую мы позвонить не решались. Дверь распахнулась мгновенно, как будто молодая девушка ждала за дверью.
Молодые люди кинулись в объятия друг к другу и на минуту замерли. А потом он так же пронёсся мимо нас вниз и исчез. Девушка свесилась над лестничным проёмом и что-то говорила ему вслед.
Так начался для меня Киев. Красивый, залитый солнцем подъезд. И юная
влюблённая пара. Позже выяснилось, что солдат куда-то везли мимо этого дома. И командир обещал молодому человеку на минутку остановиться и дать солдату повидаться с любимой. И обещание выполнил.
Мы чего-то поели, и гостеприимная хозяйка предложила подняться на чердак, чтобы полюбоваться красивым видом Киева.
Мы поднялись, встали у окна и обомлели от красоты. Хозяйка рассказывала, что именно у нас перед глазами, но тут произошло непредвиденное. Словно несколько маленьких ручонок вцепились в мои волосы. Именно в мои.
Я никогда раньше не видела летучих мышей. А теперь слепые, трогательно-
беззащитные, они почему-то запутались в моих волосах. Почему именно в моих? А в чьих же ещё?! И у Марьяны, и у её знакомой были длинные волосы. И они были убраны в тугие причёски. Ещё не появилась мода, носить свободными такие длинные волосы. А мои волосы были короткие. И ещё у них была особенность, которая доставляла мне много огорчений. Мои волосы, тоненькие, но очень густые, почему-то всегда стояли дыбом. Моё
лицо было словно в шаре из вертикально стоящих совершенно прямых волос. Я боролась.
Я мочила волосы с утра водой. Я спала в мокрой косынке, чтобы прижать их. Но победа всегда оставалась за ними. Сколько огорчений приносило мне это лет до пятидесяти. А сейчас я много дала бы, чтобы мои волосы так забавно стояли торчком.
Ну, как тут было не попасться бедолагам!? Начались хлопоты. Их хрупкие лапки осторожно выпутывали из моих волос. В ход пошли маникюрные ножницы. Я нервничала, что жертв моих волос, поранят. Но всё обошлось идеально. Ни одна летучая мышь не пострадала. Зато у меня из волос, то там, то здесь пришлось глубоко выстричь заметные пучки. Я едва обратила на это внимание. Отрастут! И отрасли, разумеется.
Мне было 19. Я была доверчива, открыта и преисполнена любви и восторга ко
всему, что предлагало хоть малейший повод. И я мало что видела, мало путешествовала.
И Киев стал моей первой любовью.
А потом жизнь сложилась так, что я 28 лет не была в Киеве.
Но однажды, осенью 1997 года у меня зазвонил телефон. И приятный женский голос произнёс: «Это драматург Надежда Птушкина? С Вами хочет поговорить художественный руководитель Киевского театра им. Леси Украинки Михаил Юрьевич Резникович.
И я как-то сразу радостно разволновалась. Пьесы мои с 1994 года стали идти в театрах. И к 1997 году премьер уже было очень и очень много по всей стране. Но я ещё ни разу, даже мысленно не назвала себя драматургом. Однажды мою дочь Ксюшу кто-то спросил; «Твоя мама –драматург?» «Нет, - ответила Ксюша,- драматурги это Чехов, Островский, Шоу, Шекспир, а моя мама просто пишет пьесы». И этот строгий тон ещё долго сохранялся в нашей семье. И то, что г-н Резникович назвал меня драматургом, я
расценила, как высокую, но не совсем заслуженную честь для себя.
Михаил Юрьевич сказал, что ему очень нравятся мои пьесы, и он, как режиссёр, приглядывается к ним. А пока просит меня приехать в Киев и погостить. Посмотреть спектакли, познакомиться с театром. Я не ломалась, не делала вид, что выкраиваю время в своём непомерно перегруженном графике и вообще не морочила никому голову, а сразу и с благодарностью приняла приглашение.
И очень скоро оказалась в Киеве. Ехала я на том же поезде, что и в юности, но теперь он прибывал часа на два позже, потому что за это время Украина вышла из состава России и стала самостоятельным государством. И таможня учиняла довольно обстоятельную проверку. Но заграничного паспорта для въезда в Украину тогда не требовалось. Я ехала по Российскому паспорту.
Октябрь в 1997 году в Киеве был дивным. Тёплый, без дождей, с голубым небом, как на полотнах художников Возрождения. Иногда я гуляла по Киеву одна, иногда с кем-то из театре, чаще с Борисом Курицыным.
Но главное – это был сам театр. После окончания режиссёрского отделения Школы-студии при Московском Художественном академическом театре я работала режиссёром в Новомосковском Драматическом Театре. Я работала до 1978 года. И потому почти двадцать лет не бывала внутри театрального коллектива.
Новомосковский театр был очень хорош в то время, с талантливой
профессиональной труппой, с сильным главным режиссёром г-ном Волкоморовым. И, всё же, это был провинциальный театр. Им не хватало дерзости, независимости, исканий и блеска. А в Киеве я оказалась в европейском театре в лучшем смысле этого слова.
Блистательная трупа. И какое разнообразие индивидуальностей. Сколько красивых, поющих и танцующих актрис! Какие интересные мужские индивидуальности! С той поры я запомнила особенно два спектакля «Тойбиле и её демон» и «Последний пылко-влюблённый». У театра разнообразный репертуар и при этом свой стиль. И всегда театр полон. И зрители внимательны и принимают спектакли восторженно.
И, беспредельно очарованная театром, обласканная, сразу принятая, как своя, я стала испытывать непреодолимое желание воспеть этот театр. Вообще театр. И начала писать пьесу о романтиках театра.
Театр им. Леси Украинки поставил четыре спектакля по моим пьесам. Все спектакли были успешны. Два идут и сейчас. Но пьеса «Плачу вперёд!» на его сцене не ставилась.
Мне очень жаль по понятным причинам. Пьеса эта шла на сценах много и вполне успешно. Шла она и в Киеве, и в Москве, и в Санкт-Петербурге. В ней играли звёзды: Михаил Боярский, Альберт Филозов, Елена Софронова и другие. В День Театра монолог главного героя традиционно звучал с многих театральных подмостков. И, всё-таки, ни одной удачи. Неудачен и фильм по этой пьесе. Хотя, это последний фильм очень сильного режиссёра Титова. И занята в нём очень сильная актриса Ксения Раппорт. Это, кстати, была её первая роль в кино. Пьеса так и не понята российскими театрами. Может быть, в Китае ей повезёт больше.
В связи с писанием пьесы, я особенно стала присматриваться к жизни и
деятельности театра, раз уж мне так повезло.